Ты только, пожалуйста, вернись...

Иногда что-то делаешь механически, даже не отдавая себе отчет, а зачем, собственно?

Вот, зачем, отправляясь в Константиновку, брать с собой несколько термосов кофе? Но утром я заварил в них почти два литра этого бодрящего напитка. Наверное, потому, что я никогда не бывал в этой самой Константиновке, а подсознание подсказывало: "Бери, иначе будешь вынужден сутки с коллегами прожить без кофе! Вы его не найдете! Там АТО! Ты еще сомневаешься? Тогда так: "Там Донбасс!"

Я прислушался к подсознанию. Поехали ….

 

Славянск

Дорогу на Славянск я и мои коллеги знаем практически наизусть: каждый поворот, каждый кустик, каждую выбоину на дороге. Или это только так кажется? Хотя, нет … Вот тут — пригорок с "зеленкой" (кусты вдоль дороги) - нас обстреляли 2 мая, а тут — за окном промелькнул поворот — тут стояла та самая подозрительная машина: без номеров и с открытым капотом. Мы еще вынуждены были остановиться на расстоянии от нее - присматривались, думали, а что на уме у того, кто ходит за этим странным автомобилем? Ну, и, конечно, - каждый блокпост — их мы знаем не только по номерам, но и по названиям.

В этот раз первое, что бросилось в глаза — от Харькова до Славянска блокпостов стало заметно меньше. На них все также нужно останавливаться, вас все также спрашивают, куда вы едете, а вы все так же в ответ на прощание показываете бойцам открытую ладонь правой руки — жест, уже давно ставший своеобразным символом поддержки и единения с ребятами, которые несут службу на блокпостах.

И, неизменное, "Счастливой дороги!" - пожелание бойцов украинской армии и Нацгвардии тем, кто отважился поехать в зону АТО.

Но таких блокпостов уже не шесть, а всего три.

Поэтому до Славянска мы добрались заметно быстрей, чем еще две недели назад. И это несмотря на то, что трасса (в сравнении с теми же двумя неделями "назад") стала куда более оживленной: вереницы машин движутся, как в строну Донецка, так и обратно. Фуры везут продукты, автобусы — людей. Прямо за нами на одном из блокпостов остановился рейсово-международный "Москва — Донецк". Но он поехал прямо, а мы свернули направо — к комбикормовому заводу, где когда-то шли ожесточенные бои с террористами.

Славянск я не узнал. Честно. Это был, как мне показалось, совершенно другой город. Не тот, в котором я был всего каких-то 10 дней назад. От баррикад на улицах не осталось и следа, нет оборванных проводов, шустро бегают троллейбусы, пешеходные зоны радуют побеленными деревьями, гаишники разбираются в нелепом ДТП — на перекрестке Тайота не пропустила поворачивающую "ГАЗель" - и … кругом идеальная чистота. Такая, что окурок стыдно было выбросить на обочину. Так и вез в центр города — в урну.

Но самое главное — город ожил. В нем появились ЛЮДИ. Не те испуганные и злые существа, которые стояли в очереди за привезенными из Харькова хлебом, молоком, овощами, а ЛЮДИ — живые, улыбающиеся, идущие по улице и обсуждающие друг с другом какие-то новости, события, проблемы и удачи. Все, как в Киеве, Львове, Харькове или Одессе. Все, как в любом городе Украины, которого не коснулась оккупация террористами, и в который не наведывались "друзья путина".

Центральная площадь Славянска заставила даже улыбнуться. Несуразный памятник Ленину горожане "украсили" флагом Украины — шарфик на шее вождя придавал ему какой-то алогичный вид. Почему-то сразу вспомнил подаренную мне в третьем классе за хорошую успеваемость книгу Льва Касиля "Ленин жил. Ленин жив. Ленин будет жить". Признаюсь честно, книгу я так и не читал — ни одной страницы. Просто в 10 лет я точно знал, что Ленин умер и лежит на Красной площади, куда на него некоторые ходят смотреть. Зачем и почему они это делают, меня не интересовало, т. к. тяги к покойникам я не испытывал. А читать книгу о покойнике, которому автор прочил долгую жизнь, мне было не интересно. Так и вернул я ее школе в день 50-летия последней. Для музея.

Точно так и памятник Ленину в Славянске — негоже было повязывать ему флаг Украины. Это мое мнение. Можно сказать "перебор", а можно — зачем флаг страны осквернять?

Тем более, что государственных флагов в Славянске теперь хватает — где-то их вывесили городские власти, где-то самые простые жители города: на своих магазинчиках, СТО, парикмахерских и просто балконах домов. А еще маленькие национальные флажки появились в славянских автомобилях.

Кстати, заметили это и коллеги. Уже по пути из Славянска в Краматорск мы живо обсуждали в машине, что переживший ужасы ДНР город, на собственном опыте осознал, что за него боролась вся Украина. Но одного осознания мало — еще предстоит восстановить разрушенные и пострадавшие здания. И если в первые дни жители Славянска откровенно обескураживали меня вопросом: "А когда ВЫ теперь нам все отстроите?", то уже сегодня они сами приводят в порядок свой город.

В Семеновке — поселке возле Славянска, который оказался на линии перекрестного огня и пострадал больше всех — местные жители, помню, сказали: "Мы сами все восстановим — руки есть, навыки тоже. Но стройматериалами поможете?" Судя по всему, процесс начался.

Так же, как и переосмысление всего произошедшего — все больше жителей Славянска говорят сегодня армейцам и нацгвардейцам "Спасибо!" Наверное, это — самое важное — искренность чувств и вызванных этими чувствами слов.

С другой стороны, чем ближе мы продвигались в сторону Донецка, - к городам, которые были освобождены после Славянска, - тем глубже окунались в эпоху Советского Союза. Это чувствовалось во всем: архитектуре городов, старых Усть-Катавских трамваях, оформлении и ассортименте магазинов, стиле жизни людей и — это самое ужасное — в их мыслях. Т.к. дома можно построить, трамваи поменять, магазины оформить, … Но что делать с людьми? Их отношением к самим себе, окружающим и стране?

 

Краматорск.

Этот промышленный городок прямо на въезде в город встретил нас "китайской стеной", в центре которой зияли дыры — результаты попадания снарядов в жилой многоэтажный дом.

Краматорск, в сравнении со Славянском, практически не пострадал, но даже эти разрушения кажутся дикими.

Во дворе пострадавшего дома кипит привычная мирная жизнь: местные мальчишки — на качелях, молодые мамы с колясками — на лавочках, мужики – забивают "козла" за небольшим столиком, на лавочке возле подъезда вальяжно греется на солнышке кошка.

А рядом — вот через каких-то 10 метров — рабочие при помощи крана разбирают завалы на пострадавших этажах. На тротуаре битые стекла, разбитые горшки с засохшими цветами и чья-то недопитая бутылочка пустырника.

Заметив группу странных людей с фотоаппаратами и телекамерами, местные мальчишки со знанием дела тут же берут инициативу "в свои руки":

- Вы не там снимаете, вон, смотрите возле детского садика какая воронка от снаряда...

- А, вот, прямо тут — на детской площадке. Поменьше, конечно, но так это от мины.

- А вы еще садик обойдите с центрального входа — там вообще снаряд стену пробил, и дырки от пуль видны.

Садик, если так можно назвать коробку без окон, дверей и крыши стоит в зарослях кустарника.

Замечая наше удивление, один из мальчишек — невысокий, коренастый и уж очень рассудительный для его возраста поясняет:

- Не... Это не сейчас садик разрушили, он давно сгорел. С тех пор так и стоит. Но сейчас … (держит паузу, будто бы у Станиславского учился) … ну, когда тут стреляли, так там со второго этажа и лестницы, знаете, сколько трупов вынесли!

Он не спрашивает нас, он утверждает!

- А трупы чьи? - интересуемся мы.

- Не знаем. Но отсюда с крыши стреляли. А потом, когда уже в садик снаряды попали, и (внимание! Важный момент! -авт.) НАШИ пришли, так они отсюда много трупов и оружия вынесли.

- А кто наши-то? - спрашиваем, боясь получить ответ, мол, ополченцы....

- Так, гвардейцы!

Парень смотрел на нас так, будто мы с Марса ему на голову свалились. Я не знаю, какие мысли мелькали в этот момент в голове пацана, но в его глазах я прочел: "Во, дают! Не знают, где наши, а где террористы-ополченцы!" Или просто хотел прочесть?....

В Краматорске молодежь вообще более контактная и разговорчивая, нежели люди среднего возраста.

На длинной улице, идущей через весь город на Донецк, остановились, заметив билборд "Краматорск — это Украина!" Но он на противоположной стороне улицы. Хотя, есть подземный переход, идя по которому понимаешь, что Краматорск остался где-то в начале пути Украины. Отстал....

На импровизированном базарчике сидят несколько человек: молоко, подсолнечное масло, цветы, - нехитрый ассортимент. Зато масло "Наша марка" ).

- Журналисты? - спрашивает один из торгующих — колоритный дедуля с простыми, мозолистыми руками и очень искренней улыбкой.

- Журналисты, - отвечаем.

- Когда жить хорошо будем? - звучит очередной, практически риторический вопрос, но уже задаваемый женщиной.

- Наверное, когда все будем работать и страну свою уважать, - отвечаем мы.

- Да мы не сомневаемся — все нормализуется, - парирует дедуля.

И тут замечаю старенькие "Жигули" — раритет. А на торпеде — флажок Украины. Почему-то сразу слова дедушки находят слабое, но подтверждение.

Рядом со стихийным базарчиком удивительный продуктовый магазин. Он полностью отвечает неведомо как сохранившейся здесь табличке с режимом работы точки торговли.

Впечатление — город застрял в тех годах. Когда "Беломорканал" по 25 копеек, "Московская" — 3 руб. 62 коп за 0,5 литра, а проезд в трамвае — 3 коп. Причем, в том самом трамвае КТМ-5, который и сегодня колесит по Краматорску. В Харькове последний такой вагон был списан еще в 2002 году. Специально проверил.

Разве что продавщица в уже упомянутом магазине не вписывается в "ту" идеологию: улыбающаяся, добродушная, открытая:

- Вы спрашивайте! Я на все отвечу! Я ж тут для того и стою! Вот, колбаска хорошая, свежая — харьковского производства. А, так вы тоже из Харькова?

И как бы через нас — продавщице кондитерского отдела, в котором печенье и вафли на прилавке лежат в больших картонных ящиках с табличкой "Товар руками не трогать!":

- Так они из Харькова!

- Интересно, это означает "свои" или "чужие"? - подумали мы, но вопрос не озвучили.

Идем обратно через тот же подземный переход. Эпоха наскальной живописи.... И Клондайк для коллекционеров этикеток еще советского пива — их тут залежи.

На двух явно не местных обращает внимание идущий рядом парень:

- А что снимаете?

- Да, так.... Как вы тут живете....

- Ну, как каждый может, так и живем, - философски замечает молодой человек.

 

Константиновка

Город-призрак. На ум приходит Толстой: "Всё смешалось в доме Облонских. Жена узнала, что муж был в связи с бывшею в их доме француженкою-гувернанткой, и объявила мужу, что не может жить с ним в одном доме... Жена не выходила из своих комнат, мужа третий день не было дома. Дети бегали по всему дому как потерянные; англичанка поссорилась с экономкой и написала записку приятельнице, прося приискать ей новое место; повар ушел еще вчера со двора, во время обеда; черная кухарка и кучер просили расчета".

Сплошная чехарда и эклектика в одном флаконе: невесть как сохранившийся киоск "Союзпечати" и дорогущие иномарки на фоне облезлых зданий, широкий проспект и заброшенный завод в нескольких сотнях метров от него, потрясающие внешним великолепием, явно недавно построенные церкви МП и умирающий техникум, все еще пытающийся кого-то к себе завлечь.

Такое впечатление, что кто-то пытался сохранить Константиновку, как анклав советских стереотипов. От каждого по способностям, но, желательно так, чтобы потребностей у обладающих способностями практически не было. И, вы знаете, - этого тут явно удалось достичь.

"Понимаете, когда-то тут было много заводов. Основное производство — стекольное. Но и химическая промышленность, машиностроение — все было. Народ в основном из России приезжал сюда работать, т. к. экология была ужасная, нормальные люди отсюда уезжали сразу, - вводит нас в курс дела один из местных стражей порядка — А потом все стало умирать — СССР распался, планы и разнарядки сверху не спускают. А люди тут что? Сами думать особо не приучены, свое дело открывали только единицы. А остальные им только молча завидовали. Так и пропал практически город.... Знаете, сколько тут наркоманов? Харькову и не снилось!"

В местном РОВД проходит "министерская" проверка — работают психологи, специалисты управления внутренней безопасности, кадровики. В одном из кабинетов "на детекторе лжи" сидит весь взмокший от пота сотрудник РОВД. Боится? Есть, что скрывать или просто обижен тем, что его в чем-то могут заподозрить? "Голова- предмет темный и исследованию не подлежит," - говорил герой Леонида Броневого в фильме "Формула любви". Специалисты нам подтверждают — на 100% каждому из проверяемых в душу и сердце не залезешь, но по совокупности всех проверок и тестов картина на Донбассе с милицией вырисовывается не очень радужная — примерно 60% профнепригодны и подлежат увольнению.

"Поймите, местная милиция — она же — отражение всего города. Где других брать? - размышляет все тот же представитель правоохранительной системы — Вот, не могу я вам гарантировать, что кто-то из сотрудников РОВД, который днем ходит в форме и представляет власть Украины, ночью не берет автомат и не выполняет задания террористов"

Немая сцена... Занавес...

Усложняют и без того неоднозначную ситуацию в городе переселенцы из Луганска, Горловки и других городов региона, которые находятся под контролем пророссийских террористов. Кстати сами себя они называют "беженцами". Не на камеру признаются — "беженцам" больше всего положено.

Им все равно, как и при какой власти жить — они этого и не скрывают.

Далее без комментариев. Смотрите и делайте выводы сами. Все без купюр ...

 

 

 

И местные жители. Кстати, все мужское население Константиновки, которым мы предлагали рассказать о жизни и своем видении причин ситуации на Донбассе, категорически отказывались "светится на камеру". Как сказал местный таксист, "я не хочу общаться с телеканалом "Украина". Что? Вы другой канал? Ну, все равно же Украина..."

 

 

Вот тут и пригодился второй термос с кофе — успокоительное.

А теперь можете бросать в меня камни и обвинять в фашизме (кстати, думаю, что российские СМИ уже растащили этот видеоряд, как "доказательство преступлений хунты"). Но мой личный вывод: интеллект или его отсутствие — вот тот показатель, который определяет выбор жителей региона в вопросе, с кем они: с Украиной или с террористами.

И сколько бы общество ни рассуждало на тему "Дайте этим людям работу, и они перестанут поддерживать террористов!", ситуация не изменится, пока резко не поднимется интеллектуальный уровень всего донбасского региона. Привыкшие к тяжелому физическому труду во времена СССР, эти люди и их потомки сегодня остались без указующей и направляющей жесткой линии и руки. А сами они, увы, думать, сопоставлять и принимать решения не привыкли.

Признаюсь честно, только после посещения Константиновки я понял слова своего студента, произнесенные им 7-8 лет назад, когда я пригрозил отчислить его за заваленную сессию: "Я буду заниматься! Я должен вырваться! Я не хочу туда возвращаться!" Он вырвался и стал успешным человеком.

Проблема в том, что отдельный человек может это себе позволить — уйти и не возвращаться. Но этого себе не может позволить целая страна. Украина обязана вернуться в Донбасс и помочь его жителям убить в себе рабов. Рабов советской эклектики.

Дмитрий БРУК