Справка Еврорадио: Юрий Семчук, преподаватель кафедры философии Днепропетровского университета имени Альфреда Нобеля. Доброволец, на фронте с мая.
Еврорадио: Какая сейчас ситуация в Донецком аэропорту, на том куске фронта, где вы находитесь?
Юрий Семчук: От аэропорта мы находимся на расстоянии "стрелкового оружия". Мы не "киборги" — мы тут на восточном фланге охраняем, чтобы их не окружили. Мы здесь уже месяц и напротив нас стоят "кадыровцы", "Кальмиус" — местные жители и россияне. И в течение этого года идет эскалация конфликта. Вчерашний день был пиковым: нас обстреливали "Буратино", "Метеориты". Залпы и взрывы были страшные: рядом с нами воронки по 5 метров в диаметре и 2 метра в глубину. Против нас использовали "Тюльпан", "Точка У" несколько раз бухала. Да так, что аж подлетаешь! Я так понимаю, что вчера Россия, я не говорю о каких-то там ДНР-ЛНР, на реванш пошла: она надеялась уничтожить аэропорт и получить на переговорах (переговоры в "Минском формате" были запланированы на 16 января — Еврорадио) какие-то бонусы. Но наши ребята-десантники аэропорт отстояли. Но вчера с 7 утра и до 13 часов, а потом с 15-и и до 20-и часов такой обстрел был, что земля тряслась как во время землетрясения. Ночь прошла спокойно, и теперь тихо. Мы ходим и не можем к этому привыкнуть, ведь за 5 суток непрекращающихся артобстрелов... Немного перехвалили — в нашу сторону стреляют из автоматов. То ли спьяну, то ли нервничают просто. Но артиллерия не работает. Мы, правда, немного напряжены, потому что это перед атакой может быть. Но с другой стороны, на верхах видно о чем-то договорились, ибо поняли, что "лоб в лоб" результата не дает.
Сообщение на странице Юрия Семчука: За 5 дней невпинних обстрилив, сьогодни с 7 утра до 13 найщильниший вогонь, небо завивало, земля репалася. Вид Спартака до Авдиивки стина вибухив, Идут танкови бою. Використовується новитня оружие, хлопал замиряли вирву вид 240 мм снаряд - 5м х 1.80м. Сейчас трохи стихло, в аеропорту один вибух на 5 секунд.
Еврорадио: Объясните, как получается, что аэропорт столько дней обстреливает тяжелая артиллерия, а он до сих пор не превратился в щебень?
Юрий Семчук: Наши ребята сидят на большой глубине в бункерах — так там коммуникации сделаны. Там такие сильные бетонные укрепления, что снаряды в нем не делают воронки, а просто разлетаются и делают эффект хлопка. Сам аэропорт сделан не из монолитки, которая была б разрушены в щебень, а из таких конструкций, которые просто прошивают снаряды. И они уже так прошиты, то взрывы через них проходят как через рыболовную сеть. Поэтому, верхние конструкции большой роли не играют. Вот, когда по нам стреляют, мы здесь небольшую высоту занимаем, то обычно артиллерия бьет с расстояния в 7-8 километров, а то и больше, и она не может точно попасть куда надо, но создает необходимое прикрытие для атаки. Ко всему, аэропорт очень большой. Правда, половина его разбита в щебень, и ребята из него валы делают, чтобы укрыться. Но правда, обстрел здесь идет плотный: обычно в среднем 1 взрыв на 1 минуту. А вчера на 1 минуту 20-30 взрывов — это даже не канонада, а сплошная "трясучка". Вчера ребята из аэропорта звонили и говорили, что 2-й и 3-и подземные этажи захватили... (разговор прерывается на нескольких секунд: "арта все-таки ударила — стрельнула только что гаубица..." — объясняет Юрий) захватили россияне. Их потом выбили, но захватили потому, что кусок стены вывалился, и они туда пролезли...
Еврорадио: И какие потери от противостояния у сторон? Я читаю, что бывало, те же сепаратисты за одну атаку якобы теряли по 200-300 солдат...
Юрий Семчук: Честно вам скажу: мы не можем точно определить. Мы попадали под сильный артобстрел, попадали в ближний бой, и такая ситуация: 300-х много (раненых), а 200-х (убитых) — двое-трое. У нас и бронежилеты у всех, и укрытия хорошие с бетонными перекрытиями. Мина 4 секунды летит, снаряд из гаубицы — где-то 14 секунд, спрятаться успеваешь. От того же "Града" много шума, а результат слабенький — если только не спрячешься. Поэтому потерь по 200-300 человек быть не может. Там также ребята опытные воюют и на дурака не лезут. Поэтому потери таковы: у тех, кто защищается — 1-3 и до 10 "трехсотых". А у них... Если у нас 2, то у них где-то 6-7 "двухсотых". Один только раз было, когда россияне залезли в старый терминал, то у них несколько сотен "двухсотых" было. Но они там сами себя взорвали — нарвались на ловушку. За вчера в аэропорту, при таком бешеном обстреле, было 2 "двухсотых", и ребята звонили оттуда, говорили, что 10 раненых вертолетом отправили в Днепропетровск.
Еврорадио: Аэропорт находится почти в окружении, его постоянно атакуют, туда сложно подвозить оружие и привести пополнение — зачем его так упорно защищать?
Юрий Семчук: Первая причина — там стоит "Правый сектор". Не какие-то там фашисты, как рассказывают, а обычные патриоты, как белорусские радикалы, к примеру. Кстати, я лично знал Михаила Жизневского, и я видел, как он погиб. Это в 2 метрах от меня случилось. И этот батальон "Правого сектора" никому не подчиняется. И если наши захотят оттуда солдат вывести, то эти ребята вцепятся в здание и будут сидеть. Вторая причина: там в свое время погибли ребята из 25-й десантной бригады. И сейчас для находящихся там десантников дело принципа не сдать этот объект (разговор прерывается:... о, и танк начал бить по нам...) Ну, а третью причину и я физически вижу: это такая высота, будто усеченная пирамида, с которой можно вести артобстрелы на 30-40 километров на запад по Украине, это отличный плацдарм для наступления. Вчера Захарченко (лидер ДНР — Еврорадио) проговорился: "Завтра мы возьмем аэропорт, а потом пойдем на Славянск и Краматорск". Они планируют отсюда оттолкнуться и сделать такой блиц-криг на Киев. Знаете, я вам честно скажу о настроениях местных людей. Они голодные, к нам ходят, просят чего поесть, но говорят: "Вот, мы на Киев пойдем и наконец-то наедимся хлеба". Они здесь уже все, что могли, "отжали" и теперь мечтают пойти на Киев. И этот аэропорт для них будет как спусковой крючок, чтобы рвануть на Киев, Львов, а там дальше уже и Варшава, и, извините, Беларусь. Ведь белорусы симпатизируют украинцам, Лукашенко в нашу пользу высказывается, и эти злобные карлики не простят в перспективе. Если у них будет все успешно.
Еврорадио: Откуда по вашим позициям идет артобстрел, правда ли, что из жилых районов Донецка?
Юрий Семчук: Это действительно так. Понимаете, они ставят пушки в жилых кварталах и лупят по нам, а жители местных домов ходили вокруг, ковырялись в носу и кричали "Бей укров!" И радовались. Есть международная конвенция, согласно которой когда войска заходят в населенный пункт, и рядом проходит фронт, то они обязаны эвакуировать местное население. И если они этого не сделают, то вся ответственность на тех, кто вошел в населенный пункт. В Донецке ДНР этого не сделали, и я вам скажу страшную правду: если по нам ведется огонь из жилых кварталов, то наши сейчас отвечают, и туда же летит арта. Но! Теперь, когда они стрелять из жилых кварталов и прилетает "ответ", они быстро убегают и больше оттуда не стреляют. Они поняли, что жилые кварталы их не спасают, и начали прятаться в огородаз, каких-то ямах, шахтах. (разговор прерывается: Опа! Мина по нам хлопнула). Но смотрите, я напротив Авдеевки стою и вижу, что они по ней так лупят! Они хотят коксохимзавод разнести. Но сколько раз они уже попали по жилым кварталам, по людям? По принципу "не достанься ты никому" — мол, вы нас предали и теперь мы вас будем накрывать. Вчера там школу разбомбили, ПТУ... Вы не слышите, но огонь усиливается.
Еврорадио: Читаю заявления отдельных военных о том, что если бы им дали приказ, то украинская армия за пару дней взяла бы Донецк и зачистила его, а вы что думаете об этом?
Юрий Семчук: Нет, сил у нас нет. А там много россиян и местных много в армию набрали. Ко всему, Донецк такой город, который очень широко раскинулся, здесь большой частный сектор, он очень запутанный. Брать его — будет очень много жертв. Поэтому никто атаковать не будет. Да, и Россия этого от нас ждет. Ко всему, нужно учитывать настроения местного населения. А оно не поддерживает Украину. Тут хоть украинцев и много, но они — маргиналы. Расскажу один диалог свой с местным: "Мы вас никогда не примем. Вот, у меня и коммуникаций нет, у моих соседей тоже, мы тут бухаем, пьём, играем, а вы пришли и хотите нам что-то навязать — у нас будет президент такой же, как и мы". Произошел цивилизационный разлом, моральный. Я имею право так говорить, потому что я сам на Донеччине родился. Я приезжал к своим родственникам сюда и постоянно это видел. Нет смысла освобождать территорию, где ты нелюбим. Это то же самое, что женщину приковать к батарее и сказать: "Ты меня будешь любить!" Ну не хотят они с нами жить, так вышло!
Еврорадио: Как только становится жарко в аэропорту, в соцсетях сразу начинается истерика: "Нас слили, нас предали, мы все умрем!" Вас сливают?
Юрий Семчук: Знаете, вначале все так и было. Я с самого начала был в батальоне добровольцев и видел три главные наши проблемы. Первая — внутриармейская коррупция, воровали сами у себя в крупных масштабах. Мой друг по Майдану попал в Иловайский котел и рассказывал, как их командиры продавали их русским и за это получали деньги прямо на карточки. И если россияне пошли в наступление, то поубивали всех этих продавцов. Один случайно остался в живых, и он в истерике кричал: "У меня карточка русская, там был почти миллион, а они взяли и все обнулили, и меня чуть не убили, а моих друзей всех поубивали!" Да что говорить: когда к нам руководство приезжает, нас никогда не обстреливают! "Там снайпер сидит, там — минометчик!", А он хмыкает и ходит спокойно! Короче, нас продавали: набирали кадровых офицеров в добровольцы, и там было много кротов. Дошло до того, что армия начала разваливаться, много дезертиров было — это же не военное положение, а АТО. А как нас командиры сепарам продали? Нас как-то бросили на Донецк, мы туда зашли, и там нас трое суток непрерывно атаковали человек 700, а нам помощи ни артиллерией, ни какой другой не давали. В результате у нас только 12 человек в живых осталось, и когда мы вышли из боя, то они так удивились, что мы живы! После такого боец не хочет воевать, и батальон начал рассыпаться. Сейчас я вхожу в регулярную часть, и сердце радуется: техника, обеспечение, обучение необходимое — все на уровне. Армия кардинально изменилась. И это дало результат: аэропорт мы не сдали. И паниковать не нужно абсолютно.
Еврорадио: Вы на войне с мая. Что за это время для вас было самым страшным?
Юрий Семчук: Расскажу о трех самых страшные случаях. Был очень жесткий бой с "кадыровцами", которые шли на нас с криком: "Зачем ты пришёл на нашу землю?! ", и я понимал, что больше не в состоянии это выдерживать — постоянный обстрел, тебя землей засыпает в окопе и ты, чтобы не задохнуться, постоянно выкапываешь себя саперной лопаткой. Я Бога просил, чтобы он меня забрал. Я реально услышал голос: "Почему ты за меня решаешь, когда мне тебя забрать?" Это было реально страшно, и именно тогда я с сильной контузией попал в больницу. Второй мой страх: мой внук считает, что я где-то в другой стране, и если я с войны не вернусь, то он долго не сможет понять, почему я к нему не возвращаюсь? Здесь переживание не за себя, а за психику ребенка. А третий, самый страшный и неприятный случай... Был один момент, когда я под обстрелом почувствовал: все, капец, и отскочил из окопа в кукурузу на 3-4 метра. Я реально убежал! А это "чуйка" была: в окоп, где я сидел, попал снаряд. Но мне стало стыдно, что я парней своих бросил, пусть и на несколько секунд, и снова запрыгнул в ту воронку. Но я потом несколько месяцев страдал от того, что убежал и оставил позицию. Оказывается, что бросить товарищей, струсить и сбежать, пусть это и дало эффект спасения, страшно. Ведь потом ты не можешь простить себе. Для меня самое страшное, что я увидел в себе падлу. Пусть и на секунд 10, но с тем, как выясняется, жить невозможно.
Еврорадио: Была ли польза от "Минских переговоров", нужно ли их продолжать?
Юрий Семчук: На войне я стал пацифистом. И считаю, что переговоры нужны. Я вам скажу такую вещь: напротив нас стояла очень сильное формирование: там и танков намного больше, чем у нас, и других вооруженных сил — ну, и что? По ним бахнула хорошая артиллерия, и нет этой большой группировки. Так что, значение имеет не количество, а качество. С другой стороны мы увидели, что мы бьем-бьем, воюем-воюем, а оно все на месте, и мы уже не хотим воевать. Пока мы освобождали местности, которые нас ждали — одно. Но сейчас мы подошли к местам, где нас не хотят видеть, и мы чувствуем себя словно оккупанты. И поэтому мы говорим, что мы не хотим дальше воевать. И поэтому мы имеем патовую ситуацию. (разговор прерывается: Опа! Пуля пролетела над самой головой! Видно, видят, что разговариваю — снайпер прицеливается. спрячусь за брус). Короче, я за "Минские переговоры". Хотя в каком формате, хоть с какими бандитами, но чтобы достичь хоть какого-то компромисса и чтобы уберечь жизни людей — это самое ценное. (разговор прерывается: Блин! Опять стреляет — достал снайпер!) Так вот, я за переговоры. Пусть договариваются с Дайнегом, с Захарченко, но пусть что-то делают. Вот, смотрите, сегодня ребята ходят и улыбаются, снайпер палит, а им пофиг, и все потому, что "арта" молчит — просто праздник. (разговор прерывается: Ну, совсем уж, гад, достал! Что же он все по мне стреляет? Пойду в укрытие — там может сигнал вовсе исчезнуть). Для нас уже плюс в "Минских переговорах", когда из-за них нас час или два "градами" не накрывает. А вот и "Грады" заработали ...
Сигнал исчез...