Россияне так исторически приучены к насилию, вранью, лжи и обману, что назвали их «высшей духовностью», пишет на портале НВ писатель, доктор физико-математических наук Игорь Гарин.
Исаак Ньютон в знаменитой «Хронологии древних царств» (1725) впервые обратил внимание на множество ухищрений, к которым со стародавных времен прибегают народы, дабы увековечить свои национальные достоинства, заслуги и приоритеты. Национальные спесь и чванство столь запредельны, что Бертран Рассел выразил полное недоверие национальным историкам, пишущим хроники собственных народов: «Каким великим благом для истины, писал он, было бы если бы мы изучали свою историю по учебникам, написанным в иных странах».
Я отдаю себе отчет как в том, что правдивые национальные истории — скорее редкие исключения, чем правила, так и в том, что степень исторических фальсификаций прямо пропорциональна историческому запаздыванию нации: чем она отсталее, тем мифологичней и фантастичней исторический официоз. Поэтому, как недавно заметил Олег Панфилов на страницах «Нового времени», вождям одной шестой части суши ныне ничего не остается, кроме как постоянно плясать кремлевскую хаку — устрашающие танцы дикарей.
В основу идеи о высочайшей русской духовности положен миф о том, что низкий уровень жизни, материальная отсталость, дискомфорт, историческое запаздывание делают народ добрее и беззаветнее материально обеспеченных господ: «чем хуже мы живем, тем лучше становимся — это вечная такая русская матрица», «чем охотнее мы умираем за что-нибудь, тем легче правительству. Чем больше померло народу — тем легче обеспечить остальных». «И вот, сидя в отхожем месте среди всех этих господ, мы учим весь мир духовности». И народу очень нравится, когда ему говорят, что у него такая офигенная духовность, что к нему близко не подойдешь.
Один из крупнейших русских историков Василий Ключевский, хорошо изучивший душу своего народа, писал, что главной особенностью своей ментальности русские считают широту души необыкновенную, то есть какую-то особую всемирную удаль. Разгулье удалое, ухарство, опьяненность, бессмысленность — постоянные темы русской мифологии, фольклора и литературы, непонятные иностранцам. Но русские именно в них обнаруживают свою особую духовность. Именно с понятиями удали, разгула, даже загула и куража, пишет Ключевский, связана «широта русской души», сродная с вольным ветром: «Недаром и для ветра, и для русского человека одно действие присуще и любимо: «гулять на воле» — разгуляться, загулять, загул, отгул, разгул».
Приблизительно о том же, разве что покруче, писал другой душевед, первый русский лауреат Нобелевской премии по литературе Иван Алексееевич Бунин: «Относительно духовности, морали и интеллекта, то московское образованное общество — это сборище разрушителей, кощунственных людей, духовных бродяг, умственных мошенников, моральных развратников, бесстыдных лжецов, простецких хвастунов и дикарей. Но все они — высокомерные до посмешища. К этому, извините, «обществу», относятся также и нравственные и умственные, сифилитические калеки, идиоты, уроды, полусумасшедшие, истерические люди, циничные моральные и физические проститутки обоих полов. И вот это гнусное, мракобесие-болото считаем мы, московиты, своей духовной, культурной и умственной элитой, передовым авангардом новой Московии. Тьфу!».
Русская высокая духовность имеет множество проявлений: бездорожье и безнадежное болото, в котором вязнут любые, самые светлые и прогрессивные начинания; искренняя ненависть и отвращение к свободе, в первую очередь — к своей собственной, а уже потом и к чужой; философия «жизнь — копейка» и «на всё — плевать»; 90%-ная поддержка своих и чужих ублюдков при власти, бесконечные территориальные притязания, причем не претендующий на них мигом утрачивает свою сакральную духовность и становится «предателем национальных интересов»; проклятия и обличения новой власти в адрес власти предшествующей; конспирологичность сознания с доминантой — «везде враги»; восприимчивость к государственной лжи и перевод обмана на генетический уровень; готовность жить в дерьме и грязи, бесконечное историческое холуйство; извечное противостояние всему цивилизованному миру с изощренной ненавистью к более удачливым и продвинутым народам; народная любовь к тем, кто зaмучил и убил многих своих; отсутствие жизненных принципов и неумение постоять зa себя; русские утопичность, непредсказуемость, бестолковость, самодурство, необязательность, лживость, непонимaние собственных интересов, неспособность к нормaльной жизни и стремление к ее опрaвдaнию. У нас гигантские расстояния, у нас фантастическое воровство, у нас белая горячка губит миллионы «самых духовных». Видимо, это всё тоже входит каким-то образом в понятие духовности. Воровство и пьянство — точно.
По словам Виктора Ерофеева, горечь во рту — основной привкус родины: «Неспособность зaстaвить стрaну рaботaть нa себя. Неспособность преодолеть извечную отчужденность госудaрствa от человекa. Бесконечное нытье. Словоблудие диссиды. Мaртиролог. Бесконечный сволочизм русской жизни. Когдa жизнь идет вопреки жизни. Возведение отчaяния в степень героизмa и последней нaционaльной истины. Если бестолковость — духовность, то мы духовны». Если зверски убить своего солдата, переломав все его кости и прислать родителям цинковый гроб с похоронкой «самоубийство», ты мы духовны.
Русские так исторически приучены к насилию, вранью, лжи и обману, что назвали их «высшей духовностью». И все их басни о высокой духовности — тоже компенсаторный самообман, жалкая попытка самооправдания, способ преодоления исторической униженности. Ненависть к более удачливым и успешным — вот что у них называется «духовностью».
Чтобы чем-то выделяться, нужно думать и трудиться. Но есть гораздо более легкий путь к «величию» или к сладкому ощущению собственной значимости: для этого, достаточно объявить себя «самыми духовными», «исключительными» и «сердобольными». Конечно, в глубине души многие понимают, что власть презирает их, не считается с их чаяниями, относится как к холопам. И они, в качестве компенсации, тоже презирают ближнего, завидуют до скрежета зубовного, готовые сами разориться, лишь бы сосед не получил своей выгоды.
Можно не развивать экономику, можно не идти в ногу со временем, можно плевать на весь мир — высокая духовность вывезет! Правда не вполне ясно, как с помощью этого ускользающего эфира накормить население или развивать саму духовность. Ведь когда кушать нечего, то с духовностью проблемы начинаются: «В том-то все и дело, что без еды-то с духовностью проблема. Хочется сразу кого-нибудь по башке стукнуть и отобрать у него еду. Где тут духовность-то?»
Есть у деградации начало, нет у деградации конца. Если дальше так пойдет, то из бездны русской «духовности» такие монстры попрут на берег, что живые позавидуют мертвым. Не потому ли мыльные пузыри мнимой «духовности» лопаются один за другим?