Стоит одному сказать очевидное, как у всех сразу открываются глаза. «Тысячи украинских солдат погибли, защищая Украину. Это не гражданская война в Украине, это ваша агрессия, господин Путин, и это не гражданская война в Крыму – это ваши солдаты, которые оккупировали мою страну. Каждый день российские войска, российское вооружение приходят в мою страну», – заявил президент Украины Петр Порошенко, заочно полемизируя со своим визави во время дебатов на Мюнхенской конференции по безопасности. Зал поддержал украинского лидера аплодисментами, пишет Владимир Земляный специально для Крым.Реалии.
Но ведь о российской оккупации части Луганской и Донецкой областей мы говорим давно. Ранее украинский Генштаб сообщал о семи тысячах кадровых военных, уточняя, что вся военная группировка вместе с наемниками, отпускниками и добровольцами, местными сепаратистами, превышает 30 тысяч. До этого СБУ приводила данные, что российских военных на Донбассе от 7 до 9 тысяч, да еще пятьдесят тысяч на границе с Украиной.
Все вооружения в самозваных армиях – от автоматов до танков – российские, как и «Бук», поразивший голландский пассажирский самолет. 9 сентября 2014 года «энтэвешные» «Сегодня» и «Чрезвычайное происшествие» сообщали о подбитом украинском танке «производства Чехии». 14 сентября свой танк, якобы отбитый у хунты, показали «Вести недели с Дмитрием Киселевым». Но специалисты без труда узнали в «военном трофее» российский Т-72Б3: датчик ветра в виде антенны, динамическая защита, тепловизор и гусеницы с параллельным шарниром.
Чтобы не опознать родную броню нужно быть как минимум премьер-министром Дмитрием Медведевым или, в крайнем случае, президентом Владимиром Путиным. Понятно, что на такую технику любого тракториста не посадишь, как хвастался однажды Путин, поэтому танки поставляют на Донбасс вместе с боевыми экипажами. Вскоре, после сюжетов на ростелеканалах, нашелся и хозяин подбитого танка, выложивший фото «ВКонтакте»: «Александр Лебедев. Мой танчик В бою. Подбили из птура. Сейчас на украине я ) из Ветлуги 21 сентября 1994 г.р.»
Подобных примеров можем привести тысячи. Но убедительнее всего говорят могилы погибших российских солдат да поминки, которые с размахом, как свадьбы, устраивают на похоронные деньги их родственники, залатавшие дыры в семейных бюджетах. До того, как Путин успел засекретить данные о «погибших в мирное время», российские эксперты подсчитали, что на 1 февраля 2015 года российская власть откупились денежной компенсацией более чем от двух тысяч семей. Еще более трех тысяч получили деньги за то, что стали калеками на украинской войне.
После захвата в плен российских спецназовцев их главнокомандующий вынужденно признал: «Мы никогда не говорили, что там нет людей, которые занимаются там решением определенных вопросов в военной сфере, но это не значит, что там присутствуют регулярные российские войска – почувствуйте разницу». Разницу между «вежливыми человечками» и оккупационной армией в Крыму мы уже знаем – никакой. «Решение определенных вопросов в военной сфере» называется просто – оккупация.
Однако, слушать признания Владимира Путина – себя не уважать. Здесь вопрос в другом. Донбасс с 2014 года оккупирован российскими военными и бандами сепаратистов. Почему же Верховная Рада принимает, а президент Петр Порошенко подписывает закон «Об особом порядке местного самоуправления в отдельных районах Донецкой и Луганской областей»? Чем «особый порядок» на Донбассе отличается от крымского? Но полуостров мы официально признали оккупированным, а здесь говорим о выборах, да еще и пытаемся внести изменения в Конституцию.
Получается, мы придумываем правила, чтобы ужиться с «джином войны», выпущенным из российской бутылки. А с ним ужиться невозможно, его необходимо загнать обратно или хотя бы ограничить территорию. Признание Донбасса оккупированной зоной избавит Украину от бесполезного Минского процесса, не только не приносящего мира Донбассу, но и подрывающего политическое поле внутри Украины. Нормандский формат не годится даже для имиджа успешных миротворцев канцлера Германии Ангелы Меркель и президента Франции Франсуа Олланда.
Наверное, Минский процесс был нужен. Но только лишь для того, чтобы доказать свою бесполезность. Чем раньше мы предложим другой формат переговоров и другие принципы для поиска решений, тем быстрее упакуем «джина войны» в родную бутылку.