“Давайте честно: множество принципов лечения и обслуживания в медучреждениях, к которым мы привыкли как к данности, — пережиток прошлого. Многие из них остаются “в строю” всего лишь из-за традиций и несоответствия наших стандартов — международным (как пример — “лечение” ветрянки зеленкой, а вирусной инфекции — антибиотиками).
Да, дорогие коллеги, давайте признаемся: огромная часть “нормативов” возможно удовлетворяет желания и потребности системы здравоохранения, но никак не пациента и уж тем более — не членов его семьи. При этом риски для пациентов значительно возрастают.
Я уже неоднократно рассказывал историю — но она очень показательна — о 10-летней дочери нашей подруги-волонтёра, которая, лежа в реанимации после операции на мозге, вынуждена была писать маме смс: “Мамочка, надо санировать трубку, не могу дышать, сделай что-нибудь!”. Буквально ворвавшаяся в реанимацию мама обнаружила, что возле ребенка никого не было, а весь медперсонал… обедал. Что было бы с ребенком младшего возраста или в более тяжелом состоянии?
Самых распространенных мифов о том, почему “в реанимацию — нельзя!” — три. А последствий от них — гораздо больше. (Как педиатр, я буду говорить преимущественно о детях, но со взрослыми истории во многом те же.)
Миф первый. ИНФЕКЦИИ!
На самом деле, внутрибольничные инфекции – результат плохой гигиены рук, дефицита персонала и отсутствия достаточного количества одноразовых материалов и приспособлений для обслуживания пациентов — это раз. А два — большинство наших собственных микробов, с которыми мы приходим в больницы, абсолютно безопасны.
Поэтому, будучи в 1995-1999 годах заведующим отделения реанимации новорожденных, я на свой страх и риск пускал родителей к малышам, потому что знал, как это важно для семьи и ребенка.
Кстати. Многие наверняка слышали о так называемом методе кенгуру для выхаживания недоношенных детей. Деток кладут на несколько часов в день на голую грудь мамы или папы — так улучшается оксигенация, адаптация ребенка к окружающей среде, дети быстрее набирают вес. Без допуска родителей в отделение интенсивной терапии новорожденных ни о каком “кенгуру” говорить, естественно, не приходится.
Миф второй. НЕЛЬЗЯ ВИДЕТЬ РЕБЕНКА В ТАКОМ СОСТОЯНИИ!
Что на самом деле нельзя — бросать ребенка с чувством растерянности, непонимания, страха — в одиночестве. Хоть груднички, хоть подростки — они все, хоть и по-разному испытывают сильнейший стресс, когда остаются в больнице одни. «Страх разлучения или разлуки» (separation anxiety) испытывают все дети, даже при малейших медицинских вмешательствах. Малышам это может аукнуться серьезными психологическими расстройствами в будущем. Предоставленные сами себе в реанимации дети постарше “накручивают” себя, усиливая страх смерти — а это не то, что помогает выздороветь. Наконец, родители, дежурящие в неведении под закрытой дверью реанимации, в будущем более склонны спровоцировать так называемый синдром уязвимого ребенка, который уже неплохо изучен на Западе, а у нас практически неизвестен.
Миф третий. РОДСТВЕННИКИ МЕШАЮТ!
В прогрессивной медицине давно отработаны схемы и протоколы — в каких ситуациях родственников быстро выводят за дверь, а в каких они наоборот — могут оказать пациенту помощь. Родственников нужно готовить к визиту в реанимацию, с ними нужно разговаривать.
Итак, в конечном итоге причин “почему нельзя”, на самом деле нет.
А вот причин, почему нельзя держать человека в реанимации без доступа членов семьи, — масса. Например:
- Это нарушает базовые права человека (например, право ребенка всегда находиться со своим родителем).
Известны случаи, когда детей в реанимации привязывали к кровати, чтоб “не мешал процедурам”. А будь рядом член семьи — скорее всего, фиксация бы не понадобилась.
- Страх смерти, непонимание причин происходящего, боль в одиночестве — все это приводит к психологическим нарушениям впоследствии, а во время лечения ослабляет сопротивление организма болезни
Среди нарушений: нарушения сна, снижение самооценки, самые разнообразные фобии, нарушение взаимодействия со сверстниками и т. д.
- Находясь рядом с больным, родственники могут заметить то, что не успевает заметить персонал, который далеко не всегда находится у кровати больного.
- Многие пациенты стесняются рассказывать чужим людям детали своего состояния, а близким — рассказывают
- Родственники, лишенные постоянной информации о близком им пациенте, также переживают сильнейший стресс, что нередко приводит и к физиологическим проблемам (сердечные приступы, повышенное давление, потеря молока у кормящих матерей и т д), и к психологическим.
- Наконец, в совсем критических состояниях родственники просто не имеют возможности попрощаться. И здесь комментировать уже излишне. Человек имеет право не умирать в одиночестве.
Кстати, существует конвенция прав ребенка ООН, которую Украина подписала и обязалась выполнять. А в 12 стандартах лечения, предложенных системой здравоохранения, дружественной к детям (CFHI) и поддержанной ЮНИСЕФ и ООН, есть такие пункты:
- Обслуживание должно быть сфокусировано на ребенке и семье, осуществляться в партнерстве с родителями. Родитель может находиться с ребенком и обеспечивать необходимую помощь при выполнении процедур.
- Родители и ребенок должны быть постоянно информированы и вовлечены в принятие решений влияющих на лечение ребенка.
- Дети не будут дискриминированы как личности с подходящим по возрасту и развитию отношением к их правам, достоинству и тайне.
- В больницах должна обеспечиваться, в соответствии с лучшими практиками и стандартами, поддержка грудного вскармливания и питания с уверенностью, что все потребности ребенка удовлетворены.
Всё это напрочь перечеркивается отсутствием доступа родителей в детскую реанимацию.
“А зачем нужен закон, когда есть приказ Министерства?” — К сожалению, под любой приказ можно подвести сколько угодно внутренних распоряжений, которые могут сделать его выполнение практически невозможным. Это как с партнерскими родами — вроде бы и можно, а выпустили некоторые главврачи внетренние дополнительные правила — и вот уже партнерские роды становятся невозможными.
А закону так не возразишь.
Андрей Пеньков,
к.м.н., член Харьковской экспертной группы поддержки медреформы, исполнительный директор Украинско-немецкой медицинской ассоциации, сооснователь Украинской академии педиатрии