Голос улицы

Разочарование в политических кумирах, сворачивание демократии, тотальное наступление на свободу слова – все это приводит к тому, что украинцы начинают искать новые формы общественного протеста. Но пока народное терпение еще не лопнуло, (хотя низы уже не хотят, а верхи давно не могут), граждане сопротивляются властям любыми доступными им способами. По большому счету, помимо мирных акций неповиновения, для борьбы с режимом осталось лишь несколько островков свободы: интернет, церковные общины и, как это не покажется странным, уличное искусство.

На днях под стенами президентской администрации прошел пикет, участники которого развернули баннер с надписью: «Рисунок – не преступление». Когда стало ясно, что митингующие намерены действительно рисовать, «Беркут» набросился на демонстрантов. Завязалась драка. Семь человек были задержаны и отправлены в ближайшее отделение милиции. Так завершилась очередная акция в защиту сумских парней, арестованных за граффити с изображением человека, похожего на президента.

Замечу, что это далеко не первые санкции в адрес украинских теггеров. Все началось полтора года назад во Львове, где летом 2011 года было заведено уголовное дело из-за стрит-арт рисунков, изображающих, якобы Януковича, с красной точкой на лбу. Звезда ли это, точка бинди или след от лазерной указки - никто не разбирался. Повторение истории произошло недавно в Сумах. В январе 2013-го двое местных райтеров были посажены на 2 года, третий - на 1 год и 8 месяцев, а четвертый - получил годичный срок в трудовой колонии. В обвинительном приговоре нигде не упоминается, что «непристойные рисунки» - это портрет Януковича с красной точкой на лбу. Изображение суд деликатно назвал «портретом мужчины», а красная точка, по мнению служителей Фемиды, вызывала негативные ассоциации с ранением или убийством.

Казалось бы, частный случай, который должен быстро забыться. Но уже через пару недель похожий на президента «портрет мужчины» можно было встретить во всех крупных городах страны, в том числе и в Харькове.

Эта эстетически аляповатая история еще раз продемонстрировала, что уличное искусство теоретически способно стать оружием «массового поражения», а стрит-арт и революционная ситуация, если не близнецы-братья, но уж точно близкие родственники. Подобное мы уже наблюдали осенью 2004 года, когда стрит-арт выполнял функцию политического сообщения, моментально откликаясь на актуальные события из новостной ленты.

Это в 1965-м поступок Анатолия Здорового, который в Харькове на заборе напротив отеля «Интурист» писал «Хай живе Україна!», остался никем не замеченным. Тогда на последнюю букву и восклицательный знак у 27-летнего Здорового не хватило красок, но он вернулся, чтобы вписать свое имя в историю. Сегодня в эпоху интернета любые проявления политического арт-протеста моментально становятся достоянием гласности. В Европе еще со времен изрисованной вдоль и поперек Берлинской стены движение райтеров пользуется огромной популярностью. Граффити Д.Врубеля «Братский поцелуй», где на фоне надписи «Господи! Помоги мне выжить среди этой смертной любви», изображены целующиеся Брежнев и Хонекер, стало символом падения железного занавеса. Болгары до сих пор помнят надпись «Мумия» на мавзолее Г.Дмитрова. Она появлялась регулярно перед сносом мавзолея и захоронением пламенного коммуниста. Во Франции в памяти целого поколения живы уличные надписи из далекого революционного 1968 года: «Скука контрреволюционна», «Читайте меньше, живите дольше», «Запрещено запрещать», «Будь реалистом - требуй невозможного». Когда на стенах бунтующего Каира появлялись трафареты и несложные рисунки - они вдохновляли толпу, пробуждая революционное сознание. Акциям неповиновения в современной Греции предшествовали граффити на стенах Афин. Российские мегаполисы были исписаны политическими тегами во время сфальсифицированных выборов в Госдуму, не менее ярко отреагировали райтеры на переизбрание Путина и дело Pussy Riot. Проявлением политического стрит-арта вполне можно считать даже многочисленные веселые и креативные лозунги на митингах последнего времени в Москве.

Убежден, что чем жестче власть будет закручивать гайки, тем заметнее станут проявления уличного искусства и в украинских городах. Не случайно, «харьковский» нардеп Валерий Писаренко уже зарегистрировал в парламенте законопроект, который предлагает внести изменения в административный кодекс и установить солидные штрафы за несанкционированные рисунки - от 5100 до 8500 грн. Пока же, как с сумскими райтерами, правоохранители по привычке действуют устрашающими методами по принципу, «чтобы другим не было повадно».

Хотя очень сомневаюсь, что нынешняя власть вообще понимает, что такое политический стрит-арт. Вряд ли кто наверху осознает, что он ситуативен, часто выполнен в очень слабой художественной технике и в большинстве случаев анонимен. Да и жанровая палитра уличного искусства крайне расплывчата. Традиционно в стрит-арт включают граффити, рисунок по трафарету или шаблону, расклейка стикеров и плакатов, грандиозные настенные росписи (мурали), окутывание зданий и сооружений в материю или ткани, проецирование видео на строение или пустыри, городская герилья, флешмобы, инсталляции под открытым небом и многое другое. Поскольку жанровые рамки стрит-арта изначально не заданы, совершенно непонятно, любые ли граффити попадают в разряд стрит-арта, а если нет, то каковы критерии их отбора. Иными словами, чем в принципе отличается портрет Берлускони на харьковской мэрии от «портрета мужчины» со знакомыми чертами лица на сумском асфальте?

Я уже не говорю о целевой аудитории политического стрит-арта, которая разноцветна, как осенний пейзаж. Адресованы такие послания могут быть кому угодно: криминальным группам, членам неформальных молодежных объединений, вроде панков, антифа, рэперов или скинхедов, праздно шатающимся уличным ротозеям, людям в погонах, ура-патриотичным сторонникам, «отважным» виртуальным диссидентам, скрывающим за никами свои подлинные имена. Кто бы, что не говорил о высоком искусстве, но голос улицы - это все-таки, в основном, язык протеста. Соответственно, его декодирование требует от дешифровщика погружения в мир маргинальности, мир нетерпимости, мир крайностей, но одновременно в мир, лишенный толерантных вуалей и цивилизационной многозначности. Стрит-арт говорит от лица самой современности: о ее тревогах и надеждах, фобиях и устремлениях. Сам факт того, что уличный художник изобретает дизайн современности ночью, под покровом тьмы, совершая набеги на знаковые зоны городского пространства, уже говорит о многом. Это еще не открытая форма гражданского сопротивления, но уже первые ростки пробуждающегося общества.

Впрочем, конкретно политического стрит-арта в Харькове, в отличие, скажем, от Львова, Киева или Симферополя, практически нет. Увы, мы стали серым городом даже в этом смысле. Тем не менее, прогуливаясь по улицам «первой столицы», можно все чаще увидеть, как на заборах, домах, трансформаторных будках и других городских конструкциях появляются разноцветные ваяния художников. Оставим на суд искусствоведов спор о том, что же такое стрит-арт: неофициальное искусство, современная форма вандализма, неотъемлемая часть хип-хоп-культуры, докатившаяся к нам с Запада. Но как бы там ни было, наш город все больше становится расписным, и без стрит-арта его уже невозможно представить.

Первым, как сказали бы сейчас, граффити-райтером в Харькове рискну назвать душевнобольного Олега Митасова. Для многих он до сих пор остается городской легендой, а его метафизические слоганы – чуть ли не посланием свыше.

Те, кому под сорок и старше, помнят, как в середине 80-х годов, рядом с Худпромом, на территории ХПИ и в других уголках центра города появились загадочные надписи в духе интернета: Где.На.Земле., Сразу.Же.Сужение.Ума, ВЕК.ВАК. О последней – (Векенштейн Высшую аттестационную комиссию) даже сложили харьковскую легенду. Якобы Митасов сошел с ума после того, как забыл в трамвае докторскую диссертацию по дороге в ВАК. Судьба Олега – тема отдельного исследования. Он срывал погоны с милиционеров в знак протеста против социальной несправедливости, неоднократно лечился в 15-й больнице, разрисовал все пространство своей многокомнатной квартиры на пер. Краснознаменном, 18. Когда потолков, мебели, подъезда, лестницы стало мало, он начал писать на стенах домов. Позже послания харьковского юродивого стерли, и только «митасоведы» знают, где еще их можно в городе лицезреть.

В конце 80-х Харьков пережил еще один всплеск стрит-арта. Город был зарисован надписями ПР. И снова никакой политики – так самореализовывалась «Прудянка №6». На стыке эпох в Харькове на заборах больше писали неприличные слова, нецензурно бранили компартию или восхваляли «Металлист». Позже в неожиданным местах можно было увидеть трафарет REC ныне пребывающей в эмиграции Анны Бондаренко. Только где-то с середины 2000-х, не без поддержки «Муниципальной галереи», городские художники снова дали о себе знать. Акли, Ку-2, Роман Минин, Гамлет Зиньковский и другие райтеры стали преображать серые дворики Харькова.

Но, несмотря на то, что в принципе наш город очень лоялен к граффити, похвастаться особо нечем. Как следствие, в Харькове мы имеем разве что иллюстрированную улицу Гоголя, эффектные композиции во двориках на Пушкинской, панораму старого города на Университетской, да несколько удачных картин в центре. И хотя в Харькове проходит фестиваль стрит-арта, а художественный потенциал «первой столицы» колоссален, диалог с городом райтеров пока невыразителен. Мы продолжаем жить в сером мегаполисе с попсовыми граффити и неэстетичными тегами. Но кто знает, возможно, с уничтожением свободы слова, закрытием оппозиционных СМИ и сворачиванием демократии именно уличное искусство в Харькове станет наиболее востребованной формой протеста. В конце концов, как бы не реагировали на плакаты бойцы «Беркута», рисунок - это не преступление. А в истории уже не раз случалось, что месседжи, которые по ночам писали на заборах и асфальте, рано или поздно становились достоянием масс.