Для украинского народа двери в Европу открыты. А для его нынешней власти – закрыты навсегда.

Скорее всего, украинским руководителям совершенно все равно, что там говорят о них в Европе. Премьер-министр Николай Азаров отреагировал на заявление главы Еврокомиссии Жозе Мануэла Баррозу о бессмысленности продолжения диалога с украинским руководством и вовсе насмешливо: Рождество приближается, что с них взять! Но на самом деле приближается не Рождество, а полная утрата доверия.

Конечно, Виктору Януковичу, Николаю Азарову и другим организаторам экономического краха нашей страны на эту утрату доверия тоже наплевать. В конце концов, утрата доверия в глазах европейцев или американцев ничем не отличается от утраты доверия в глазах собственного населения. И если власти наплевать на Майдан и ее главная дилемма – разогнать его или заморозить, то как может ей быть не наплевать на какой-то там Запад? Никуда не денутся, разойдутся. Никуда не денутся, сами прибегут.

От памятника Ленину Советский Союз начинается – и не заканчивается никогда

Общественное мнение бурлит из-за исчезновения с пьедестала памятника Владимиру Ленину. Не знаю, замечают ли мои соотечественники, которые говорят об этом исчезновении как об акте вандализма, недопустимом в Европе, что такого рода характеристику не дал происшедшему ни один европейский политик, что для освещающих события в Киеве западных телеканалов свержение Ленина стало едва ли не большим символом, чем сам Майдан. Как блестяще уловил ситуацию Роман Шрайк – для многих зрителей этих телеканалов новостью стало не исчезновение Ленина, а то, что этот гранитный истукан до вчерашнего дня стоял в столице страны, претендующей на европейское будущее. Потому что европейской страны, в которой был бы памятник Ленину, нет и быть не может.

Конечно, я и сам был бы куда в большей степени удовлетворен, если бы памятник Ленину был демонтирован по решению местной власти и перевезен куда-нибудь в парк для подобных истуканов. Но то, что произошло именно так – это результат замедления нашего цивилизационного развития после провозглашения независимости Украины – а это замедление как раз и привело к тому, что планка нравственности оказалась сбита и многие из нас просто перестали замечать Ленина и пытаться понять, как выглядит, например, Киев – или Харьков – или Донецк – с таким памятником. А я вам скажу, как: как Советский Союз. От памятника Ленина он начинается – и не заканчивается никогда, каких бы новомодных бутиков не открывай рядом. Потому что Ленин – не Кромвель, навсегда оставшийся в Лондоне. И даже не Бандера – конечно, тут каждый напишет о Бандере, а как же. Потому что Бандера с глобальной исторической точки зрения – всего лишь деятель национально-освободительного движения, к которому каждый может подходить со своей меркой нравственности и целесообразности. А Ленин – это символ восторжествовавшего зла. Восторжествовавшего. Как Сталин. Как Гитлер. Как Муссолини.

"Почему были партийные флаги?", "Почему на трибуне оппозиционного митинга были политики?", "Мы всего лишь требуем, чтобы власть прислушалась к народу". Такого рода высказывания можно и прочитать в социальных сетях, и услышать на киевских улицах. Я не собираюсь сейчас анализировать, почему сформировалась такая позиция. Ее носителями могут быть как искренние люди, разочарованные в украинской политической элите в целом, так и патентованные провокаторы, выполняющие логичный заказ власти – скомпрометировать оппозиционные политические силы, доказать обществу, что альтернативы Януковичу нет, что единственное, что должен делать крепостной – это просить, просить, просить у барина. А барин добрый, он может подумает и подпишет. Ведь мы ж от барина ничего не хотим, властвовать ему не мешаем. Ты, барин, только подпиши.

Выступление свободных людей отличается от бунта крепостных тем, что имеет политический характер. Политические действия репрезентуются политическими партиями. В России, где политические партии маргинализированы усилиями власти и превращены в пристёжку к "Единой России", оппозиционеры пытаются такие партии создать, в том числе и с помощью энергии массовых митингов. У нас, к счастью, парламентская оппозиция есть – пока еще есть, потому что при таком отношении к собственному государству она может скоро исчезнуть.

В сентябре 1988 года я приехал во Львов с самой, пожалуй, ответственной миссией за все время своей недолгой еще журналистской работы. Мне удалось убедить главного редактора комсомольской газеты «Молодь України», а ему – идеологические отделы ЦК ЛКСМУ и ЦК КПУ, что в авторитетном – почти миллион тиража – издании – может появиться публикация о национальной украинской символике, которая может использоваться наряду с символикой государственной. Проще говоря о том, что сине-желтый стяг – не преступление: именно по такому пути реабилитации национальной, то есть бывшей государственной символики пошла ранее общественность балтийских республик – и одержала победу.

Я был готов сам об этом написать, в том числе и о балтийском опыте, но идеологические отделы не интересовало мнение студента. Мне поручили взять интервью у уважаемого представителя украинской культуры – только не диссидента, а человека, официально признанного – который бы сам сказал о сине-желтом флаге в ответ на мой вопрос. В Киеве, само собой, желающих не было. Я поехал во Львов – но и там никого не нашлось. Только один уважаемый писатель, классик, будущий пламенный борец за украинскую государственность, согласился сказать про национальную символику – только не про сине-желтую, а про малиновую и согласился с возможностью использования на «каких-то фестивалях» малинового стяга казачества. Ладно – решил я – пусть будет хоть малиновый – но накануне публикации текста писатель позвонил главному редактору и потребовал изменить заголовок интервью на «Истинный флаг истории».

То, что действительно интересно Владимиру Путину – так это заманить украинского президента в ловушку. Премьер-министр Украины Николай Азаров сообщил своим министрам, что вопросом № 1 для национальной политики страны стали отношения с Россией. Оригинальное замечание для главы правительства страны, еще несколько дней назад собиравшейся подписать Соглашение об ассоциации с Европейским Союзом. Страны, руководители которой убеждали население в преимуществах европейской интеграции и насмешливо реагировали на российские замечания. Теперь Николай Азаров говорит примерно то же, что утверждает советник российского президента Сергей Глазьев, отзывавшийся об украинском премьере с нескрываемым пренебрежением. Так, может быть, Глазьеву не стоило обижаться на Азарова? Может быть, он его все-таки убедил и запугал?

Но на месте Глазьева и его начальника Владимира Путина я бы не радовался. В Киеве просто поняли, что европейцев не удается "развести" – проще говоря, получить ассоциацию на условиях сохранения и упрочения авторитаризма, которые были выдвинуты Виктором Януковичем. И теперь приступили ко второй части мероприятия – "разводке" россиян.

Откровенно вызывающее поведение парламентских "регионалов", от которых формально зависит решение вопроса европейской интеграции нашей страны, вовсе не является свидетельством их собственного упрямства и непонимания ситуации. Фракция ПР в парламенте напрямую зависит от указаний из президентской администрации. И если бы ей сказали голосовать за закон Лабунской – она бы не искала причин для того, чтобы выхолостить этот документ, ее лидер не рассказывал бы журналистам, что не собирается прислушаться к рекомендациям комиссии Кокса-Квасьневского. Все было бы совершенно по-другому.

То, как ведут себя "регионалы", свидетельствует только об одном: они не получили указания. Но почему? Ведь еще несколько дней назад сам президент утверждал, что заинтересован в положительном результате работы миссии, и эта инерция сохраняется в государственном аппарате – не далее как сегодня о такой заинтересованности говорил на встрече с европейскими парламентариями министр иностранных дел.