Парады могут многое рассказать об истории государства. Сюрреалистическая природа марша на Красной площади – отражение странностей путинского режима, пишет на портале НВ декан факультета «Международные отношения» университета New School в Нью-Йорке Нина Хрущева.
Парад в честь 70-летия окончания Второй мировой войны в Москве стал наиболее масштабным празднованием Дня Победы с момента распада СССР. Около 16 000 солдат, 200 единиц бронетехники, а также 150 самолетов и вертолетов проехали по Красной площади. Эта картина показалась бы до боли знакомой советским лидерам вроде Леонида Брежнева или Никиты Хрущева.
Но, несмотря на то, что союзниками России во Второй мировой войне были страны Европы и Северной Америки, западные лидеры не присутствовали на церемонии. Таким образом они выразили протест против путинского вторжения в Украину и аннексии Крыма. Вместо них дорогими гостями Путина стали лидеры Китая и Индии, что показывает, как мало друзей осталось у нынешней России.
Сюрреалистическая природа этого мероприятия – отражение странностей путинского режима. И в самом деле, наблюдать за сегодняшней Россией – все равно что смотреть последнюю часть франшизы Люди Икс «Дни минувшего будущего». Так же, как герои фильма объединились со своими молодыми ипостасями ради спасения человечества, Кремль решил вернуть Россию в ее советское прошлое, считая, что борется за выживание страны.
Ключевым элементом его стратегии является пропаганда, которая отождествляет современный Запад с немцами, вторгшимися в Россию в 1941 году, а украинское правительство называет фашистами и неонацистами. Именно такими заявлениями, а также выдуманной необходимостью защищать русскоязычных в других странах, Кремль оправдывает свою агрессию в Украине. Вскоре после аннексии Крыма Путин обвинил Запад в том, что его неготовность пойти на диалог не оставила РФ иного выбора. «Мы постоянно предлагаем сотрудничество по ключевым вопросам, - заявил он. – Мы хотим укрепить наш уровень доверия, сделать наши отношения равноценными, открытыми и честными. Но мы не увидели ответных шагов».
Месяц спустя Путин постарался усилить образ россиян как морально превосходящих жертв жестокого и бескомпромиссного Запада. «Мы менее прагматичны, чем другие люди, менее расчетливы», - сказал он, прежде чем добавить, что «величие» и «огромные размеры» России означают, что у нее «более щедрое сердце».
Несложно провести параллели между подходами Путина и Иосифа Сталина, который в начале Второй мировой заявил, что «враг» стремится «уничтожить национальную культуру» России, «германизировать» ее людей и «превратить их в рабов». Разница, конечно, в том, что нацистская Германия действительно напала на Советский Союз, тогда как Украина попросту хотела сама определять свое будущее.
Я не защищаю Сталина, но следует признать огромный вклад СССР, включая жизни 26 миллионов людей, в победу союзников во Второй мировой. На тот момент военный парад на Красной площади – 35 000 солдат, до 1900 единиц военной техники и оркестр на 1400 человек – был вполне заслуженным зрелищем. Советская власть не жалела денег на демонстрации военной силы, которые при отсутствии внешней военной угрозы стала важным рычагом для поддержания национального единства.
После распада СССР Россия, которая перестала быть супердержавой, на время отложила военные представления. Но в 2005 году Путин провел парад в честь 60-летия окончания Второй мировой войны – и этот парад посетили европейские лидеры, которые тогда еще верили в европейское будущее России.
Тональность празднования Дня Победы в этом году изменилась. Как можно отмечать окончание войны, в то время как потомки тех, кто сражался в ней, теперь воюют друг против друга в Восточной Украине? Какой смысл запускать грандиозные фейерверки, пока в Украине стреляют настоящие гаубицы и рвутся снаряды?
Историк Роберт Пакстон считал, что парады могут многое рассказать об истории государства. Его книга «Парады и политика при Виши», опубликованная в 1966 году, описывает, как Филипп Петен, возглавлявший коллаборационистский режим в Южной Франции во время немецкой оккупации, использовал зрелища, реакционную политику и, конечно, союз с Гитлером, чтобы убедить свою побежденную страну в том, что она все еще что-то значит для мира. Режим авторитарного традиционализма Виши восхвалял семью и отечество, а Петен, бывший военный командир, возвышался над трибунами, словно царь.
Параллели с путинской Россией очевидны. Путин считает себя новым царем. Его кагэбэшное прошлое определяет его стиль руководства, который включает в себя уничтожение свободных и честных выборов, преследование оппонентов и продвижение консервативных ценностей, которые Путин, как и Петен до него, противопоставляет разлагающему влиянию «аморального» и «загнивающего» Запада.
В рамках своего подхода Путин образовал союзы с политиками вроде Башара аль-Асада в Сирии и египетского военного правителя Абделя Фаттах аль Сиси. Китай, вторая по величине экономика в мире – ценное дополнение к этой коллекции дружелюбных антидемократических государств, поскольку у него также есть претензии к Западу.
Но Россия, в отличие от Китая, не является поднимающейся супердержавой. Путин может сколько угодно называть свои действия в Украине борьбой с фашизмом. Но на деле это борьба за значимость – борьба, в которой Путину никогда не одержать победу. Неважно, каким грандиозным будет парад, за ним не скрыть правды: дни России в роли супердержавы остались в прошлом. Путинский патриотизм, как и патриотизм Петена - это патриотизм проигравшего.