Поколение millennials, или поколение Y, то есть люди, родившиеся с 1980-х по самое начало 2000-х, – самое счастливое поколение из когда-либо живших на Земле. Они умнее, здоровее и образованнее, чем были их предшественники, их вожделеют корпорации, перед ними открыты все двери, от них зависит будущее. И все же им не повезло: несмотря на все преимущества, решать извечные проблемы им порой сложнее, чем всем прочим, а люди старшего возраста не дают им раскрыть потенциал.
Маркетологи и консультанты одержимы желанием понять, как думают и чего хотят нынешние 20–30-летние. Это неудивительно. По расчетам Фонда ООН по народонаселению (UNFPA), в мире живет 1,8 млрд человек в возрасте от 11 до 25 лет; журнал Economist в такую же цифру оценивает численность молодых людей в возрасте 18–30 лет. Это четверть всего населения планеты. Но выяснить, чего же хочет молодежь, нелегко: поколение миллениума не интересуется ни политикой, ни религией, не хочет долго засиживаться на одной работе, и кажется, что любит только себя и свои смартфоны.
Потомство беби-бумеров и поколения Х действительно часто обвиняют в нарциссизме и капризности – почитать хотя бы «Поколение Я» психолога Джин Твендж или бестселлер «Дорога к характеру» колумниста New York Times Дэвида Брукса. Они и правда материалистичны: 65% американских студентов, опрошенных Ernst & Young, объявили, что в будущем хотят стать миллионерами. Почти треть (30%) сообщили, что планируют добиться этой цели уже к сорока годам. Около половины (47%) полагают, что смогут позволить себе выйти на пенсию и не работать, не дожидаясь, когда им стукнет шестьдесят.
Что еще мы знаем про поколение миллениума? Согласно большому опросу, который Pew Research Center проводил в начале 2014 года, ровно половина молодых людей в возрасте 18–33 лет описывает себя как политически независимых (хотя они голосуют), а 29% говорят, что не причисляют себя ни к одной из религий. Оба этих показателя выше, чем у людей всех остальных поколений. Вместе с тем современные молодые люди не верят окружающим. Если среди представителей поколения Х, которым сейчас 34–49 лет, или беби-бумеров (50–68 лет) с тем, что большинству людей можно доверять, согласились 31% и 40% соответственно, то среди молодежи моложе 33 лет доверчивых набралось только 19%. Вероятно, это объясняется составом поколения Y: глобализация и либерализация привели к тому, что нынешние молодые люди – самое расово разнообразное поколение в современной истории. К тому же социологи предполагают, что способность доверять окружающим тем слабее, чем ниже уверенность человека в собственной безопасности и будущем.
Отчасти с недоверием, но больше, разумеется, с желанием сперва получить образование и построить карьеру связана еще одна черта поколения миллениума: они не торопятся создавать семью. Уже упомянутое исследование Pew показало, что среди американцев 18–32 лет доля женатых составляет всего 26%. Процент тех, кто женится в этом возрасте, падает так быстро, что скоро они станут вымирающим видом. Сравним с предыдущими поколениями: 17 лет назад в этой же возрастной группе 36% были женаты, 34 года назад – 48%, а в 1960 году – 65%.
С одной стороны, откладывание вопроса о браке и детях – это неплохо. Молодые люди обрастают семьей тогда, когда посчитают, что смогут ее обеспечивать, а развитие медицины, в том числе технологий, направленных на увеличение рождаемости у женщин старше тридцати, позволяет им оттянуть рождение первого ребенка и запланировать его. Однако в то же время поздние семьи указывают на другую проблему: для обоих полов путь во взрослую жизнь сегодня стал труднее и дольше, чем для их родителей, дедушек и бабушек. Другими словами, молодым людям приходится дольше учиться и дольше работать, прежде чем они начинают чувствовать себя достаточно уверенными в будущем.
Современные реалии таковы, что разница в доходах между человеком со школьным и университетским образованием растет с каждым годом. Работодатели любят сотрудников с дипломами, и эта любовь приводит к тому, что выпускники университетов получают в полтора раза большие зарплаты, чем выпускники школ или обладатели неоконченного высшего образования. Но даже те, кто зарабатывает в полтора раза меньше, могут считать себя счастливчиками – настолько удручающей выглядит статистика по занятости среди молодежи. Во Франции безработными числятся 25% молодых людей, в Италии 40%, в Испании и Греции – почти 48%, сумасшедшие цифры. В США с пиковых 19,5% в 2010 году безработица среди молодежи опустилась до 11,2% в конце 2015-го; по России, по данным Росстата, не имеют работы 23% населения моложе 25 лет; 14–29-летние составляют 30% от всех безработных в стране.
Стремление получить хорошее образование и найти прилично оплачиваемую работу, в свою очередь, привели поколение Y в развитых и развивающихся странах к тому, что оно обременено более высоким уровнем долга, чем тот, на который когда-то жаловались их родители. Как результат, сегодняшние молодые взрослые вынуждены решать более сложные экономические задачи, чем несколько предыдущих поколений. Знают ли они, как их решать? Исследования показывают, что 86% представителей поколения миллениума в свои 20–30 лет уже откладывают деньги на будущее, и делают это ежемесячно. Но только у 37% есть хоть какой-то реальный план по управлению своими деньгами. В отличие от своих родителей молодежь не инвестирует, а просто копит, чтобы было. 75% студентов в знаменитой своим предпринимательским духом Америке считают, что еще не готовы принимать самостоятельные финансовые решения.
И без того непростая жизнь 20–30-летних осложняется тем, что им приходится рассчитывать только на себя. Исторически подрастающее поколение жило за счет своих предшественников, однако в богатых странах эта практика начинает меняться. На уровне семьи, безусловно, родители продолжают поддерживать детей, но вот на уровне государства расходы на пенсии и здравоохранение для пожилых людей оказываются больше, чем траты на образование и социальное обеспечение молодых. Статистика по США показывает, что старики получают в 2,4 раза больше бюджетных средств, чем молодежь до 19 лет (причем если смотреть только на средства федерального бюджета, эта разница будет семикратной). Большая часть этих расходов оплачивается займами, которые в будущем лягут на плечи все тех же молодых.
Наконец, в большинстве развитых наций и политика учитывает прежде всего интересы старших поколений – просто потому, что именно люди старшего возраста выбирают своих политиков (в тех странах, где их выбирают). Согласно опросу Института политики Гарвардского университета, проведенному перед выборами 2014 года в США, голосовать собирались только 23% представителей поколения Y в возрасте 18–29 лет (сравним с 59% пожелавших голосовать избирателями старше 65 лет). Похожая ситуация наблюдалась в Великобритании в 2015 году: среди 18–24-летних там голосовали 43%, в категории «65 плюс» − 78%. «У моего поколения огромный интерес к политическим проблемам, но нет веры в политические партии», – объясняет редактор студенческой газеты престижного Королевского колледжа в Лондоне.
Каким будет мир, которым будут править нынешние 20–30-летние? Многие опасаются, что он будет более циничным, и эти страхи подтверждают не только 65% американских студентов, рассчитывающих выбиться в миллионеры. Расчетливость и прагматизм растут в разных частях света и культурах. В своей книге «China's Millennials: The Want Generation» журналист Эрик Фиш рассказывает о том, как они проявляются в китайском обществе: восемь из десяти китайских студентов уверяют, что хотят вступить в коммунистическую партию. Верят ли они в коммунистическую систему? Отнюдь. Среди будущих коммунистов идеалисты составляют лишь 4%, остальные же рассчитывают на те преимущества в будущей жизни, которые предлагает членство в партии.
С другой стороны, мир будет более меритократичным, открытым и терпимым по отношению к расам и национальностям, полу и сексуальным предпочтениям, молодые люди более мобильны и более продуктивны. Но чтобы мир стал таким, политикам и лоббистам – а все они, как правило, принадлежат к старшим поколениям, – необходимо многое изменить. Сейчас, несмотря на лучшие условия в истории, поколение миллениума живет в мире «Голодных игр», где молодым нужно биться насмерть, чтобы выжить. Вопреки высочайшей безработице среди молодежи, законодательства требуют от компаний выплаты пособий в случае увольнения – что, безусловно, объяснимо и полезно, но способствует удержанию старых работников, а не найму новых. Одновременно стоимость аренды жилья растет, арендодатели требуют справки о доходах, прежде чем сдать квартиру тем, кто начинает самостоятельную жизнь, а политики намеренно мешают переезду людей из провинций в крупные города. Ярчайший пример – китайская система прописки хукоу, но Китай далеко не единственный: согласно ООН, 60% стран ограничивают миграцию граждан внутри своих границ.
Так или иначе, государства по всему свету систематически мешают молодому поколению раскрывать его потенциал. Это чревато. Даже богатые страны должны понять, что, если «циничное и самовлюбленное» поколение Y не найдет работу, от этого пострадают будущие пенсионеры. Более того, безработная и разозленная молодежь означает нестабильность, протесты и насилие, которые ведут к конфликтам, войнам и миллионным потокам беженцев. Это бессмысленная трата ресурсов и талантов целого поколения, которому в скором будущем придется управлять глобальной экономикой.