Экс-глава Луганской областной военно-гражданской администрации, заместитель министра по вопросам оккупированных территорий Георгий Тука считает, что процесс изменений в различных ветвях власти в Луганской области, сложнее и важнее, чем борьба с контрабандой. Об этом он сказал в интервью телеканалу 112 Украина, объясняя, почему не афишировал свое назначение на другую должность, хотя знал о нем заранее.
- Что вы оставляете после себя господину Гарбузу (преемник Туки на посту главы Луганской ВГА, - ред.)?
- Специального "завещания" не оставляю, как в советских анекдотах о трех конвертах. Сделано немало. Мы об этом говорили. Сделано и утверждено несколько областных программ, под которые уже выделены средства. К сожалению, за день до того, как я покинул пост, была внеочередная коллегия областной администрации, на которой мы должны были утвердить еще одну программу по развитию медицинских пунктов по области, всего около 60. Но произошла ссора между членами моей команды, и она привела к тому, что не хватило голосов, чтобы утвердить эту программу. Затем выяснилось, что один из участников диспута перепутал и не сориентировался вовремя в разнице между программами энергоаудита и энергообеспечения. Затем он это понял, но решение уже было принято.
Вообще, мне трудно давать насчет себя комментарии, жизнь покажет.
- Вы жаловались, что контрабанда никуда не делась…
- Она никуда не делась, но контрабанда - это не главная проблема в области. Главная проблема - мы все же настроены на восстановление мира и на развитие гражданской жизни. Поэтому после І квартала выполнены поступления в государственный бюджет на 119%, местный бюджет - на 159%. Я считаю, это неплохой результат. Есть куда двигаться, есть с чем работать.
- Изменятся ли стиль и направление управления областью?
- Вполне возможно. Мне трудно комментировать. Обратите внимание, я никогда не комментировал своего предшественника и не собираюсь комментировать действий своего преемника.
Если я не ошибаюсь, меня кто-то недавно назвал "палачом Луганщины". Честно говоря, я никого не пытал, не убивал. Просто пытался навести порядок прежде всего в борьбе с коррупцией.
Такую задачу я получил от президента перед своим назначением. Я обещал людям собственным примером показать, что можно занимать высокую ступень в машине управления государством и при этом не воровать. Я считаю, что я это сделал.
- Вам комфортно сейчас в министерстве?
Я в Министерстве еще не был, завтра первый рабочий день. Уже вчера вечером я начал работать.
- Вам не обидно, что вас переставили на другую должность?
- Не все закончено, что хотелось бы. Я считаю, что мне не хватило примерно еще 2-3 месяцев. Но жизнь достаточно динамична, и произошло то, что произошло. Это изменение качества. По крайней мере я так это воспринимаю, и не только я. После решения тактических задач на Луганщине я должен решать стратегические задачи, которые стоят перед государством в целом. Именно такое видение - и мое собственное, и президента Украины, с которым я встречался два дня назад.
Начинать надо с того, что надо собирать общину специалистов и в конце концов разработать государственную стратегию, которой я как гражданин и глава Луганской области не увидел до сих пор...
- Какие необходимо приложить усилия для освобождения территорий?
- Надо идти путем комбинации решений. Я противник чисто военного решения проблемы. Я не оптимистично настроенный человек в том, что касается чисто дипломатического решения вопроса. Я считаю, что единственное, что может нас устроить, - это военно-политический или дипломатически-военный путь.
Бесспорно, нам надо наращивать мощность армии, но не для того, чтобы за счет военной силы уничтожать противника. Только для того, чтобы мощностью наших Вооруженных сил демонстрировать оккупантам, что не надо подвергаться опасности, атакуя наши Вооруженные силы.
Если вы предприняли атаку на одного нашего солдата, мы должны дать ответ и уничтожить ваших 10. Таким образом, будет исключен военный путь с обеих сторон. Параллельно надо наращивать усилия наших дипломатов не просто по продлению сроков санкций против агрессора. Оптимальный вариант еще был бы увеличение давления на Россию, ведь ни для кого не секрет, что уже обычные граждане России испытывают на себе те экономические трудности, которые испытывает Россия изнутри...
- Общались ли вы с руководством так называемой "ЛНР"?
- Слава Богу, не было никаких контактов. В самом начале с их стороны были попытки, но мы коллегиально решили, что мне не о чем с ними разговаривать.
- Что они хотели?
- Пытались решать сугубо экономические вопросы, речь шла об обеспечении оккупированной территории водой, электричеством и так далее. Для этого есть специалисты, работающие в этих отраслях, контакты были спущены на более низкий уровень.
- Как работают предприятия на оккупированной территории?
- Если честно, иногда, закрывая глаза, я с ужасом мысленно представляю, какой будет следующий день, после того как, оптимистично, наступит мир. Что мы получим в наследство от этой орды? Это опустошенные земли, разрушенная инфраструктура, разрушенный экономический потенциал, демографическая катастрофа, которая заключается в том, что подавляющее большинство интеллигенции покинуло эту территорию. И какой надо иметь прежде всего финансовый потенциал, чтобы восстанавливать эту уничтоженную пока территорию, мне просто, честно говоря, иногда трудно все это представить.
Осталось очень немного предприятий, которые еще работают. Подавляющее большинство шахт закрыто. Подавляющее большинство предприятий или демонтированы, или просто похищены на территорию Федерации, или сданы в металлолом. Люди без работы. Возобновить деятельность тех крупных предприятий, которые были на оккупированной территории, шансов очень немного. Это все будет требовать очень больших финансовых вливаний.
- Когда можно проводить выборы на оккупированной территории?
- Выборы можно провести хоть завтра. Дело не в технологии проведения выборов. Они в свое время уже провели там референдум. Выборы нужно и можно проводить только, во-первых, по украинскому законодательству, во-вторых, придерживаясь определенных требований: доступа прессы, медиа, гарантируя безопасность всем участникам гонки. И много разных вещей, которые сейчас никто не может гарантировать...
- Как вы воспринимаете давление западных партнеров насчет выборов?
- Мы должны отстаивать свою позицию и свою точку зрения. Это наш святой долг. Надо понимать, что это непросто. Надо понимать, что введение санкций бьет с обеих сторон, не только по России, страдают и США, и ЕС, потому что они потеряли огромный рынок сбыта продукции. Конечно, это им не нравится, это на эмоциональном уровне. Но надо понимать, что для нас, для украинцев, прежде всего приоритетными должны быть интересы нашего народа и государства.
- Сколько украинского в информационном пространстве Луганской области?
- Я неоднократно просил сделать определенный мониторинг. К сожалению, за все это время никто не решился его провести. Также я просил провести срез общества Луганщины по многим общественным событиям на этой территории. Это и политические предпочтения, и реакция на какие-то экономические изменения.
Была достигнута договоренность с одной из социологических компаний из Запорожья. Но мне не хватило срока для подписания соглашения, чтобы они начали заниматься таким исследованием.
Я был очень заинтересован, потому что я всегда хочу знать правду. Если даже люди меня презирают, ненавидят и я им порчу жизнь, я хочу об этом реально знать.
- Для вас было неожиданностью ваше назначение?
- Честно говоря, я знал, что будет назначение меня на другую должность, но сообщать об этом преждевременно - это, с моей точки зрения, не совсем правильная позиция. К тому же я не хотел давать возможности расслабляться той мерзости, которая до сих пор царит в различных ветвях власти на Луганщине, которых мне не удалось сломать, только нагнуть. Конечно, с моим увольнением они только начнут расправлять крылья. Удастся ли Гарбузу продолжить этот процесс? По моему убеждению, этот процесс намного сложнее и параллельно гораздо важнее, чем процесс борьбы с контрабандой.
Я могу привести одну цифру. Я вчера мысленно просчитал, сколько я лично мог бы получить вознаграждений за этот короткий период, если бы я ничего не делал, а только бы подписывал уже подготовленные мне решения. Сумма оказалась на грани около 80 млн, и она требовала от меня примерно один час в сутки рабочего времени.