Российское руководство хорошо понимает, что в мирном соревновании с Западом оно проигрывает. Поэтому Кремль активно эксплуатирует военный паритет, пишет на портале НВ российский политолог Дмитрий Орешкин.
В России все больше влияния получают силовые структуры, и все чаще страна «играет мускулами»: то в Крыму, то в Донбассе, то в Сирии. Это вполне естественно, поскольку в мирном экономическом соревновании вертикальная модель Путина проигрывает Западу. Единственная сфера, где у него есть условный паритет – военная. Причем неважно, что США могут уничтожить Землю 10 раз, а Россия – только один. Одного раза вполне достаточно. Таким образом, в военной сфере паритет есть, и Путин его эксплуатирует.
В течение последних 20 лет между Россией и Западом были разного рода конфликты, однако они решались в правовом поле и мирными методами. И за последнее десятилетие альянс сократил численность своих войск в Европе с 300 тыс. до 60 тыс. военнослужащих, то есть, в пять раз. Но сейчас Россия перевела состязание в военную сферу. 32% расходов российского бюджета тратятся на нужды безопасности в широком смысле слова – больше чем на социальные программы.
В некотором роде это можно назвать отступлением от конституции, утверждающей, что Россия является социальным государством. Социальное государство – то, которое тратит на социальные нужды больше, чем на оборону. Если же вы тратите на оборону больше, чем на социальные программы, то это уже милитаристическое государство.
У Запада есть фундаментальное преимущество в «мягкой силе»: экономика, культура, информационные технологии и т. д. У Запада более гибкая, богатая и развитая экономика, поэтому он выигрывает и может тратить на оборону меньше, чем Россия (в процентном исчислении). Российское руководство хорошо понимает, что в мирном соревновании оно проигрывает, и мы видим это на конкретных примерах. Страны бывшего Советского Союза все сильнее отдаляются от России, поскольку она не очень экономически привлекательна. Мы видим, что происходит в Приднестровье: задерживают зарплаты, урезают пенсии и в целом бушует социальный кризис, почти такой же как в Венесуэле. Чтобы решить проблемы Приднестровья, нужно вкладывать туда деньги, а их нет. В результате остается уповать на присутствие вооруженных сил.
Такая же ситуация сложилась и в Донбассе. Ежемесячно Россия вкладывает в ДНР/ЛНР около 80 млн евро на поддержание социальных программ. Кроме того, нужно выделять средства на поддержку военных структур. Это очень дорогое и неконструктивное вложение, поскольку средства тратятся не на развитие, а на поддержание военного контроля.
Было бы странно, если бы НАТО не реагировало на милитаризацию России. Альянс вынужден реагировать на действия Москвы. Очень сдержанно и в тоже время жестко оно усиливает свою военную составляющую, хотя она и менее значима, чем российская. Недавно на западную границу России по приказу министра обороны Сергея Шойгу были переведены три дивизии. Это около 30 тыс. военнослужащих. Тем временем НАТО размещает в странах Балтии и Польше четыре батальона – примерно 4 тыс. солдат. Разница значительная.
В России говорят, что альянс сжимает кольцо вокруг РФ. На самом же деле НАТО пытается снять обеспокоенность своих союзников и партнеров в регионе. У каждой стороны своя правда. В целом этот процесс был предсказуем, хотя и абсолютно бесперспективен для России. Страна вкладывает деньги в военную сферу, сокращая свои возможности в области «мягкой силы». Взять территорию под контроль Москва может, а развивать ее – нет.