"Нельзя познать смысл жизни, обсуждая его. Его не найдешь в книгах, на лекциях или даже в церквях, синагогах или мечетях", – рассказывает американский капеллан Кэрри Иган в колонке для СNN
«В академии богословия, когда я только начала работать капелланом в госпитале для раковых больных, мой профессор поинтересовался, как идут дела на работе. Мне было 26, и я лишь начала понимать, чем занимается капеллан», – вспоминает Иган.
Профессору она ответила, что в основном общается с пациентами. Тогда он спросил, о чем же умирающие люди говорят со студенткой-капелланом. "Я никогда не задумывалась над этим прежде. Поэтому честно ответила: как правило, все рассказывают о своих семьях", – продолжает Кэрри. «А о боге говорите?» – тут же уточнил профессор. «Нет». Не говорили они ни о религии, ни о смысле жизни, да и до молитвы доходило нечасто. «Так что вы просто приходите к людям и обсуждаете их семьи?» – в голосе профессора проскользнула ярость. «Говорят в основном они, я больше слушаю», – ответила Иган.
Спустя неделю прямо посреди лекции этот же профессор, не называя имен, высмеял ее подход перед всем классом, заявив, что последнее, в чем он нуждался бы, будь смертельно болен – это в том, чтобы какая-то студентка говорила с ним о его семье.
«Я онемела от стыда. Тогда я думала, будь я капелланом получше, я бы знала, как говорить с людьми о духовных материях. Возможно, встреться умирающие с хорошим, опытным капелланом, им захотелось бы поговорить о боге», – признается Иган.
Она рассказывает, что теперь,13 лет спустя, работает капелланом в хосписе. И продолжает общаться с умирающими людьми – в их домах, в больницах, в домах престарелых.
«И если бы мне задали вопрос, о чем умирающие люди говорят с капелланом, я ответила на него точно так же. В основном они вспоминают близких: родителей и детей», – пишет автор.
«Они говорят о том, как любили, и о том, как любили их. Часто говорят о любви, которой так и не получили, о любви, которую не смогли выразить, о любви, которую скрывали – или, наоборот, не испытывали к тем, к кому должны были, – перечисляет Иган. – Они говорят о том, что можно назвать любовью, а что нет. И иногда, уже умирая, протягивают руки к чему-то, что мне не дано увидеть, и сквозь хрипы зовут своих родителей: мама, папа, мамочка».
Автор говорит, что в юности не понимала того, чем сейчас объяснила бы свой ответ тому профессору: люди разговаривают с капелланом о своих семьях потому, что именно так они говорят о боге. О смысле жизни. О важных духовных вопросах.
«Мы не проживаем наши жизни в головах, в теологии и теориях. Мы проживаем их в семьях: в семьях, в которых рождаемся, и в семьях, которые создаем», – утверждает Иган.
Она подчеркивает, что именно в семьях мы учимся любить; именно в семьях нас чаще всего впервые обижают те, кто нам дорог, именно в семьях мы узнаем, что любовь может преодолеть все.
«Я видела такие проявления любви: мужа, обмывающего лицо своей жены влажным полотенцем, придерживая ее голову, поскольку от слабости она не могла подняться; дочь, кормившую пудингом с ложечки свою мать, которая не узнавала ее уже несколько лет», – перечисляет Иган.
«Нельзя познать смысл жизни, обсуждая его. Его не найдешь в книгах, на лекциях или даже в церквях, синагогах или мечетях. Он приходит через эти проявления любви», – говорит автор.
«Если бог – это любовь, а мы ведь считаем, что это так, то мы узнаем о боге, когда понимаем, что такое любовь. А любви нас учит семья», – заключает Иган.
Источник: НВ